Сообщение Сергей Колотов » Вс мар 22, 2015 1:21 am
«Хотите вы меня убить!
Я вас обидел, может быть?
За что вдвоем средь бела дня
Набросились вы на меня?»
И в тот же миг один марал
Прекрасным аргамаком стал.
И Когюдеем тут же стал
Вослед за ним другой марал,
Свой настоящий принял вид
И мараленку говорит:
«Зла на тебя я не таю,
Кровь молодую не пролью.
Я сам воюю против зла,
Его несет Кара-Кула.
Зверь, пожирающий людей,
Всепоглощающий злодей
Угнал в неволю мой народ,
Украл мой разномастный скот.
Отец и мать мои в плену.
За эту тяжкую вину
Я расплачусь с ним до конца,
Убью каана-подлеца.
Пойми: тебе мы не враги,
Тебе мы не желаем зла,
Но ты добыть нам помоги
Злой черный дух Кара-Кула.
На дне небес, где вечный мрак,
Сияют звезды Юч-Мыйгак —
Три маралухи, и в одной
Упрятан ящик золотой.
В нем два птенца на самом дне.
В какой бы ни был стороне —
Каана серый конь падет,
Живым каану не бывать,
Коль кто-нибудь птенцов найдет,
На части сможет разорвать.
И я прошу тебя, мычи,
Как можно жалобней кричи,
И разбуди печалью слух
Трех поднебесных маралух».
В ответ теленок промычал,
Так мараленок отвечал:
«Я вижу, цель твоя светла,
Ты никому не хочешь зла.
Тебе, алып, я помогу,
Чтоб отомстить ты смог врагу.
Вон там, у моря, под горой,
Засаду тайную устрой,
Лук приготовь, сиди и жди
Да за вершиною следи.
Я стану жалобно кричать,
Трех маралух на помощь звать.
Мой жалобный услышав крик,
Они слетят на краткий миг,
На землю спустятся они.
Коль промахнешься — не вини,
Коль метко — не благодари.
Мир нашим землям подари,
От зла Алтай оборони,
Покой на родину верни».
С корнями пышный мох содрав,
Толстенный дерн пластами сняв,
У моря, среди черных глыб,
Укрылся-спрятался алып,
Дыханье затаив, лежит.
Семь суток Андалба визжит,
Семь суток Андалба ревет,
Семь суток маралух зовет.
Вдруг — трех небес качнулась высь,
Печенки самок сотряслись
От сильной жалости к сынку,
Их призывавшему телку.
И тройка самок маралух,
Телами обратившись в слух,
Услышав крик сынка и вой,
Покинув звездные миры,
Застыла на вершине той
Шестиступенчатой горы.
Ждут, вечный страх переборов,
С какой из четырех сторон
Теленка донесется рев,
Раздастся мараленка стон.
В засаде Когюдей-кюлюк
Сидел, согнув могучий лук.
От напряжения того
Сошлись лопатки у него.
Семь суток он сидел без сна
С темна в засаде — до темна.
И тут он выпустил сквозь мглу
В Трех Маралух свою стрелу.
Живой огонь зажег ее
Стремительное острие,
А правый воина кулак
Ночным костром прорезал мрак —
Рой быстрых искр сверкнул на нем
Всеопаляющим огнем.
И зашумело дно небес,
И загудел алтайский лес,
Заря средь ночи занялась,
Земли поверхность сотряслась.
Живая красная стрела
Из маралух одну нашла,
Гремя, из маралухи той
Пал наземь ящик золотой,
И чутких самок след исчез
На дне глубоком трех небес.
Могучий Когюдей-Мерген
С затекших поднялся колен,
Вслед маралухам прокричал,
Печально голос прозвучал:
«Я против вас не мыслил зла.
Зло сотворил Кара-Кула,
Он захватил мой белый скот,
Поработил родной народ,
Старушка-мать, старик-отец
В неволе горькой у него.
Ищу пути я, наконец,
Убить каана самого!
Не из корысти или зла
Была в вас пущена стрела...»
Со дна небес, пройдя сквозь тьму,
Ответный крик летит к нему:
«Ты цели праведной своей
Скорей добейся, Когюдей!
Кара-Кула кроваво жил,
Злодей погибель заслужил.
Клыкастый конь, исчадье зла,
Теперь подохнет на скаку,
Наверняка Кара-Кула
Положит на рукав башку».
Мычанье маралухи той,
В чьем брюхе ящик золотой
Был рядом с печенью сокрыт,
До слуха воина летит:
«Я думала, спасенья нет:
Страдала я немало лет,
Был для меня болезнью злой
Проклятый ящик золотой,
Мученьем внутренностей был.
Но ты меня освободил.
Счастливых дней судьбе твоей,
Спасибо, славный Когюдей!..»
Алыпу отвечали так
Три маралухи Юч-Мыйгак.
Тяжелый ящик золотой
Поднял алып над головой
Да изо всех могучих сил
На черный камень опустил,
Об трижды острый пуп земли
Проклятый ящик расколол,—
И волны по земле пошли,
Гул в подземельный мир дошел.
Заслышав грохот над собой,
Дрожат алмысы 47под землей.
Распался ящик золотой,
Перепелята взмыли ввысь,
На молодых своих крылах
Над синим лесом поднялись,
Исчезли в белых облаках.
«Что делать?! Как тут поступить?
Как их поймать-остановить?» —
Подумал Когюдей, и вот
Он из кармана достает,
Бросает ввысь над головой
Девятигранный камень свой.
Непроницаемою мглой
Закрылся месяц молодой,
И черною завесой вмиг
Затмился солнца ясный лик.
Как черная вода густа —
На всем Алтае темнота.
Девятигранный камень свой,
Подброшенный над головой,
Поймал могучий Когюдей —
И нити солнечных лучей
Собрал в чудесный камень тот,
Заставил их играть, и вот,
Шагая быстро взад-вперед,
Свет на ладонях носит он.
Одновременно с двух сторон
Явились наши беглецы —
Перепелиные птенцы.
Увидев чистый свет-огонь,
Алыпу сели на ладонь.
Он их, не мешкая, поймал,
В кулак негодников зажал,
В платок широкий завернул,
В карман засунул боковой,
Луне и солнцу свет вернул,
Подбросивши над головой
Девятигранный камень свой,
И залил свет Алтай родной.
Свершив дела,, в сиянье дня
Он сел на верного коня,
И к стойбищу Кара-Кула
Его дорога пролегла.
Передней парой стройных ног
Играет темно-сивый конь,
Танцует задней парой ног
Красивый белогривый конь.
Не приминая мягких трав,
Он легкой иноходью мчит,
Высоких не ломая трав,
Подобно ветру, он летит.
На дудке принялся играть,
Запел протяжно Когюдей,
Чтобы дорогу скоротать
К аилу матери своей.
Как пар — дыхание коня —
Переполняет дол и лес.
Алыпа лик светлее дня,
Он затмевает синь небес.
Горит в глазах его огонь,
Летит неудержимый конь.
Передней стукнет он ногой—
И четырехнедельный путь
У Когюдея за спиной.
Ударит заднею ногой —
Окажется годичный путь
За богатырскою спиной.
Дорогу в семь десятков лет
Конь за семь дней, как легкий свет.
Не прерываясь, пролетел,
Без отдыха преодолел.
Пустив коня по склону в пляс,
Поднялся на гору кюлюк.
«Места знакомые для нас —
Земля железная вокруг»,—
Сказал алып, взглянув с горы.
Железный тополь без коры
Роняет с грохотом листву.
Сквозь тучи видно синеву.
В железной изгороди скот
Обеспокоенно ревет.
И за решетками тюрьмы
Люд светлоликий среди тьмы
Обеспокоенно шумит,
Цепями тяжкими гремит.
Над миром утвердивший власть,
На сером ездящий коне,
Сидит, с охоты возвратясь,
Кара-Кула в своей стране.
Но темно-серый тощ, понур,
Запали мокрые бока.
Кара-Кула устал и хмур,
Совсем похож на старика.
И говорит супруге он:
«Я, не слабевший,— ослабел.
Неутомимый — утомлен,
Я, не болевший,— заболел.
Напасть какая, не пойму,
Свалила моего коня.
И что, неведомо уму,
Ломает тело у меня?..»
Его жена Кара-Таади,
Рожденная в подземной тьме —
Душа зловещая в груди,
Одно коварство на уме —
Достала лунную сутру,
Проворно принялась листать,
Открыла толстую сутру,
Поспешно принялась читать.
Узнала: жизнь Кара-Кула
К концу заметно подошла.
Но не сказала ничего,
Все утаила от него.
Надеждой тешилась своей:
«В подземный мир не опущусь,
Мне станет мужем Когюдей,
К отцу теперь не возвращусь...»
Алып к земле припал и встал,
В Тастаракая превращен.
Конь белогривый наземь пал —
И стал торбоком синим он.
И, спотыкаючись, побрел
С крутой горы в железный край.
И песню звонкую завел,
Запел бедняк Тастаракай.
Так он к аилу у реки
Спускался с песнею пока,
Обрадовались старики:
Узнали издали сынка.
Кара-Кула, каан больной,
От развеселой песни той
Взбешен, ругает без конца
Неугомонного певца:
«Жирнее нету молока,
Чем у собаки, говорят.
Хитрее, чем у бедняка,
Ума не сыщешь, говорят!
Тревожащий в болезни нас,
Орущий песни глупый Тас48,
Дурнее сотни дураков,
Откуда он и кто таков?
Я болен, мне бы отдохнуть...
Давным-давно забыли путь
Ко мне все люди насовсем,
А этот горлодер зачем
Теперь идет в мою страну?
Ему я голову сверну!»
Ругаясь так, сказал жене:
«Ээй, не вызвать ли ко мне
Живущего в твоей стране
Шамана с именем Тордоор?
Его всепроникающ взор.
Пусть покамлает у огня,
Глядишь, найдет причину мук,
Болезнь прогонит от меня,
Излечит тяжкий мой недуг...»
Бедняк на тощем скакуне,
Бедняк в заплатанном рванье
Подъехал, двери растворил,
Вошел в родительский аил,
Вокруг с улыбкой поглядел,
Прижал к груди отца и мать,
Прошел, в углу переднем сел,
Скрестивши ноги, отдыхать.
Отец испуган, изумлен,
Скрывая слезы, думал он:
«Опять вернулся ты, сынок.
Зачем, какая из дорог
Тебя обратно привела
В становище Кара-Кула?
Отрада старости моей,
Опора слабнущих костей,
Сынок единый, Когюдей,
Повалит с ног тебя злодей -
Кезер Кара-Кула каан,
Кровавоглазый великан...»